Вежливые оккупанты-5

26 ноября 1994 г. Формирования так называемого Временного Совета Чечни, созданные и оснащенные Кремлем, совместно с завербованными в элитных подмосковных частях российскими офицерами, прапорщиками, солдатами, при поддержке военной авиацией и танками, рано утром вторглись в Чеченскую Республику Ичкерия. Силы «Временного Совета» насчитывали 1200 наемников, 50 танков, 50 БТРов и 8 самолетов СУ-27.

В тот же день российские СМИ стали передавать сообщения о том, что «танки оппозиции ворвались в Грозный и вплотную приблизились к Президентскому дворцу». Авиация бомбила здание Национального банка ЧРИ в самом центре Грозного и прилегающие к нему жилые кварталы. Находящиеся в Грозном российские телеоператоры демонстрировали зрителям горящее здание банка, отмечая при этом, что «местонахождение Дудаева неизвестно, так как Президентский дворец пуст».

Находясь в 60-ти километрах от Грозного, в станице Знаменской, «председатель Временного Совета» Автурханов уверял журналистов в том, что отряд Лабазанова «захватил логово Дудаева», то есть Президентский дворец.

Однако уже к обеду перед зданием Президентского дворца догорали 14 российских танков и валялись почерневшие трупы наемников. Всего наступавшие потеряли более 500 наемников убитыми, было уничтожено 20 танков, остальные танки и десятки БТРов были захвачены чеченцами в качестве трофеев. В плен к чеченцам попало более 200 наемников, в том числе и 70 российских военнослужащих. Остальные в панике бежали. Разгром уголовных формирований «Временного Совета» и российских наемников был полным и сокрушительным.

26 ноября 1994 г. Министр обороны РФ П. Грачев отрицал участие российских военнослужащих на стороне оппозиции. Презрительно кривя губы, Грачев заявил: «Кто же и какой дурак, извините, вводит танки в город. Да я навел бы там порядок за два часа с одним десантным полком». Самоуверенному министру обороны РФ впоследствии не раз будут напоминать это глупое бахвальство.

Вежливые оккупанты-6

Сделали по четыре захода, все подчистили, как полагается, возвращаемся тем же обходным маневром, а попутно я смотрю, где там героический полковник Коваленко со своими «шкрабами». И понимаю, что он за линию фронта даже не перелетал – маячит где-то перед речкой, дальше не суется. Интересно, думаю, как же он цели-то свои поражать собирается. Но досмотреть не получилось, топливо уже на исходе было, ушли мы на базу. А после полетов мы с ним встречаемся, причем он первый ко мне подходит и начинает мне выговаривать:
– Саня, ты зачем за линию фронта ходишь? Это же очень опасно!
У меня глаза на лоб лезут.
– А как же иначе цели поражать, товарищ полковник?
– Да очень просто, майор!
И начинает мне рассказывать, как они тут третий месяц «работают». Значит, вот какой способ они придумали: вешают себе под крылья комплект неуправляемых ракет, подходят на скорости 800 км/час к линии фронта, дают залп, потом разворачиваются и удирают со всех ног на базу.
Я смотрю на него ошарашенно и понять не могу, прикалывается он так оригинально или всерьез все это мне говорит. Но потом вижу, что он совершенно точно не шутит, что все всерьез и он совершенно без стыда мне это рассказывает.
– Товарищ полковник, но ведь ракеты у вас неуправляемые. Куда же вы ими целитесь?
– В район попадания мы целимся, майор! Что тут непонятного?!
– Как же вы ими в цель попадаете, да еще за 20 километров?!
– Мы все рассчитали – если нос самолета задрать на 15 градусов, плюс скорость самолета 800 км/час, плюс ресурс ракеты, получается попадание в район цели.
– «В район цели»?! Да вы же мирных там кладете штабелями! А боевые цели остаются нетронутыми!
– Все у нас точно рассчитано! Ракета С-8 сама летит 5 километров, а если с полета пускать да под 15 градусов, получается точно 18 километров дальность. «Грады» же так работают, вот и мы придумали такой способ.
Я тогда только руками развел. Хотел, конечно, многое ему сказать, да и не говорить там надо было, а по морде ему бить за такую работу. Но не стал ни бить, ни говорить. Бесполезно все это было – «шкраб», он и есть «шкраб».
Причем понятно было, что мирного населения они там, с такой точностью «работы», накосили десятки, если не сотни человек. Но ведь еще и боевые цели наверняка не пострадали – а эти бойцы-то потом докладывали, что «цель уничтожена»! Притом что неуправляемыми ракетами можно только с пикирования работать, и только по видимой цели.
Позже мне довелось побеседовать с сухопутными коллегами, и они меня неприятно удивили своими оценками работы «русских штурмовиков». Говорили, что «толку от этой авиации нет никакого». И мне, конечно, было понятно, почему они так рассуждали, – это, конечно, стыд сплошной был перед пехотой, а не работа.
Но потом, когда эти затейники улетели обратно к себе в Московский округ, мы местную пехоту быстро научили авиацию уважать. Абхазы тогда впервые узнали, что, оказывается, русские штурмовики могут за линией фронта работать – а ведь их все эти месяцы убеждали, что это принципиально невозможно.

Отрицательный тезис

Отрицательный тезис нуждается в доказательстве, как и положительный.
Есть существующее в юриспруденции понятие презумпции невиновности, но есть и противополжный принцип - презумпция виновности.
Бритва Оккама не предполагает истинности отрицательных тезисов по умолчанию, а лишь говорит о предочтительности простых объяснений сложным, т.е. сложное высказывание "X не убивал Y (Y ударил себя ножом в сердце пять раз)" хуже "X зарезал Y".